Неточные совпадения
Алеша подошел
к нему, склонился пред ним до
земли и заплакал. Что-то
рвалось из его сердца, душа его трепетала, ему хотелось рыдать.
И все, кто мирно лежал и сидел на
земле, испуганно вскочили на ноги и
рванулись к противоположному краю рва, где над обрывом белели будки, крыши которых я только и видел за мельтешащимися головами.
Один из подводчиков, шедших далеко впереди,
рванулся с места, побежал в сторону и стал хлестать кнутом по
земле. Это был рослый, широкоплечий мужчина лет тридцати, русый, кудрявый и, по-видимому, очень сильный и здоровый. Судя по движениям его плеч и кнута, по жадности, которую выражала его поза, он бил что-то живое.
К нему подбежал другой подводчик, низенький и коренастый, с черной окладистой бородой, одетый в жилетку и рубаху навыпуск. Этот разразился басистым, кашляющим смехом и закричал...
Слышу,
земля задрожала —
Первая мать прибежала,
Травушки
рвутся, шумят —
Детки
к родимой спешат.
…Ветер резкими порывами летал над рекой, и покрытая бурыми волнами река судорожно
рвалась навстречу ветру с шумным плеском, вся в пене гнева. Кусты прибрежного ивняка низко склонялись
к земле, дрожащие, гонимые ударами ветра. В воздухе носился свист, вой и густой, охающий звук, вырывавшийся из десятков людских грудей...
Великую ты правду,
[Василь Андреич], говоришь. Я стар,
Заматерел в грехах; а Божье слово
В час утренней молитвы возвышает
Мне душу грешную, и
рвутся цепи,
К земле гнетущие!
— Что же, не потаю от тебя, хотела бы, да и не только видеть, а и словцом с ним перекинуться; я не в тебя… коли любовь это, так чую я, что первая и последняя… не забыть мне его, добра молодца, сердце как пташка
к нему из груди
рвется, полетела бы я и сама за ним за тридесять
земель, помани он меня только пальчиком… Слыхала я про любовь, да не ведала, что такой грозой на людей она надвигается…
Несмотря на то, что Михайло Аполлоныч крепился, удар, поразивший его, был так жесток, что он не мог его долго перенести. Силы его стали день ото дня слабеть, нить жизни, за которую он еще держался
к земле, должна была скоро
порваться. Он позвал
к себе однажды дочь, велел ей сесть подле себя и, положив ее руку в свою, сказал...
Властолюбивая и ничем не сдерживаемая, как все египтянки, она совершает над ним что-то ужасное: он чувствует, как она его треплет так, что и
земля колеблется под его ногами и стол дрожит под его головою, а кругом все грохочет, все полно огня и воды, огонь смешался с водою, и в таком неестественном соединении вместе наполняют открытую комнату, а мокрое небо, как гигантская тряпка, то нависнет, то вздуется, то
рвется, то треплет, хлопая и по нем и по сосудам с вином, и все разбивает вдребезги, все швыряет впотьмах — и блюда и кубки, и сопровождает свое неистовство звоном колокольчиков, пришитых
к краям сдвижной занавески, и треском лопающейся мокрой шелковой материи.
Молчание в комнате, свист и злое шипение метели и вязкие, глухие удары. Идиот туго ворочает головой, и тоненькие, безжизненные ноги его с согнутыми пальцами и нежной, не знающей
земли подошвой слабо шевелятся, бессильно
порываясь к бегу. И зовет...